[Ларисса]

Cassiopeia, да, такой вот изверг.

5.глава

Отца Шотта в этот вечер я так и не застала. После ужина мне позволили осмотреть здание монастыря и старый замок, в котором когда-то жили барон и его потомки. Кетрин даже любезно предложила провести для меня экскурсию, маскируя тем самым установленный надо мной надзор. Мы ходили из комнаты в комнату, минуя длинные коридоры, осматривая картинные галереи, трофеи и прочие семейные цености, которые удалось донести до наших дней. Мне оставалось непонятным одно: как их семье из поколения в поколение удавалось хранить свой секрет оборотничества? Когда я спросила госпожу Шотт об этом, она лишь улыбнулась.

– Пусть это останется нашей тайной.

Когда мы закончили осмотр замка и вышли во двор, мне показалось, что здесь стало как-то оживленнее. Всюду шныряли какие-то люди, искоса поглядывая в нашу сторону. Хозяйка опередила меня, предупредив все расспросы с моей стороны:

– Это все служащие здесь люди: работники ресторана, уборщики, которые вечером занимаются чисткой помещений. Здесь же живет и садовник со своей семьей: женой и двумя сыновьями. Старший из них - наш главный конюх, заправляет делами на конюшне. Как видите, мы здесь не одни.

Да, похоже, отсюда так просто не сбежишь. Прямо крепость, заполоненная оборотнями. Но вслух я, конечно же, этого не сказала.

- Как Вы думаете, когда вернется Ян? – спросила я.

– Неизвестно, на сколько затянется заседание Совета. Я думаю, не позже завтрашнего вечера.

Кетрин проводила меня до моей комнаты, пожелала спокойной ночи и напоследок велела запереться и ночью никуда не выходить.
Особого желания столкнуться нос к носу с оборотнем в обличии какого-нибудь ужасного зверюги у меня не было. Поэтому я незамедлительно последовала ее совету. Запершись изнутри, я переоделась и легла, потушив ночник.

Но уснуть мне все никак не удавалось. Ночью разыгралась сильная буря. Где-то в доме то и дело хлопали от сквозняка ставни. Ветер завывал в щелях. Но за раскатами грома и звуками ветра мне то и дело мерещился волчий вой. На душе было очень неспокойно. Уснула я лишь под утро. Поэтому и проспала почти до самого обеда. Спустившись вниз, я никого не застала. Скорее всего, все были заняты делом. На столе я нашла записку, в которой говорилось, что, в случае надобности, отец Шотт у себя в бюро, Лизбет до половины третьего на уроках, а Кетрин, как всегда, занята посетителями музея.
Итак, я была предоставлена самой себе. Перекусив, я вышла во внутренний дворик, туда, где мы с Яном впервые встретили отца Шотта. Сегодня подрезкой кустарника занимался какой-то молодой человек. На вид ему было не больше двадцати. Я поздоровалась и пошла по аллее, ведущей в сад монастыря.
Достав свой сотовый, я решила прослушать сообщения. Домой я не звонила с пятницы. И действительно, автоответчик сообщил, что у меня пять непрослушанных сообщений. И все от мамы. Что такого срочного могло ей понадобиться? Уже из первого же сообщения я все поняла.

У бабушки случился сердечный приступ. Дальше было только хуже. Она пробыла всю субботу в клинике. Мама просила меня заглянуть к ней, если будет время. Ночью с субботы на воскресенье ее не стало. «Похороны назначены на среду. Приезжай, если сможешь», - это было все, что сказала мама в последнем сообщении.
Я чувствовала себя предательницей. Я не успела попрощаться с бабушкой. Слезы текли по моим щекам.

Закрыв лицо руками, я окончательно разрыдалась. Наверное, сказалось напряжение последних двух суток. Кто-то тронул меня за локоть, отчего я вздрогнула.

– Все в порядке? Я могу Вам чем-нибудь помочь? – это был тот парень, что подстригал кусты.

– Нет. Спасибо! Помощь мне не нужна, – я побрела от него прочь, но потом, передумав, остановилась. – А впрочем...

– Да, – парень в ожидании смотрел на меня.

– Вы не могли бы мне объяснить, как пройти к церкви?

***

Я сидела в пустой церкви и разглядывала картинки из цветных стекол на окнах.

Здесь было тихо и прохладно. Только где-то под потолком стрекотала ласточка, свившая себе гнездо.
Мне вспомнился бабушкин дом в деревне. У нее в хлеву тоже всегда жили ласточки. Ребенком я бегала туда смотреть, как мама-птичка кормит мошками своих крикливых птенцов.
Мне будет очень не хватать бабули. Я ее очень любила. Когда мне было шесть лет, папа от нас ушел. Маме стало не до меня, нужно было работать. И меня отправили в деревню. С бабушкой мы были неразлучны: вместе пололи огород, вместе ходили на рынок, вместе кормили кур и цыплят. На ночь она читала мне сказки, пела песни на польском. Я не понимала ни слова, но незнакомые слова и мелодии мне очень нравились. Она любила рассказывать истории про домового, который жил у них за печкой, когда она была ребенком, про ведьм и леших, обитающих на болотах. Я росла с этими персонажами и свято верила в их существование. Но никогда не думала, что однажды они вдруг станут явью и столь круто перевернут мою жизнь.
Из задумчивости меня вывел голос Яна:

– Привет! Что случилось? – он сел рядом на скамью. – Крис сказал, что видел, как ты плакала.

– Привет!.. – я вытерла тыльной стороной ладони слезы. – Так... Я получила сообщение от мамы... Моя бабушка умерла. В среду похороны. Как ты думаешь, я...

– Нет! Поехать ты не сможешь! Это слишком опасно.

– А если ты поедешь со мной?

– В качестве?..

– Ну... телохранителя... или друга... Надеюсь, я не слишком много требую.

– Послушай, ситуация складывается щекотливая... Я думаю, нам не стоит сейчас отсюда уезжать. Мари, уверен, твоя бабушка тебя поймет и простит. Ты съездишь на ее могилу, когда будет можно. Потом. Но не сейчас.

– А когда будет можно?

– Я не знаю... Хочешь, поедем ко мне? Покажу тебе, где я живу.

– Я думала, ты живешь здесь.

– Не совсем. У меня есть отдельный дом. Конечно, я там довольно редко бываю, но все же... Ну что, идем?