тык спасибо всем большое, что читаете и комментируете, чертовски приятно, что вам нравится
Семнадцатая серия
Самое странное, что жизнь продолжалась. Ничего не кончилось — это Нил понял, когда Сид проснулся, подошёл и уткнулся мокрым носом в его ладонь, требуя завтрака и прогулки.
Ещё сегодня вечером нужно было выходить в ночную смену. Его жизнь не ограничивалась Джорджем и любовью к нему — ещё был Сид, Альфред, сотни людей, которым в будущем придётся стать его пациентами. Жизнь не кончилась. Но всё равно было очень пусто.
И не верилось, что он ушёл. Что не вернётся в ближайшие полчаса, час, сутки, неделю... Всего полчаса минуло с тех пор, как он проснулся и понял, что один, а чувство такое, будто прошло уже очень много времени.
Альфред сразу заметил, что что-то случилось. Спросил. Нил промолчал. Потом рассказал, изо всех сил давя на педаль газа — так было гораздо легче рассказать, когда вокруг тебя на огромной скорости проносятся огни фонарей, домов и светофоров, - гораздо легче рассказать о том, что ушёл тот, без кого теперь очень тяжело даже дышать.
Альфред удивился. Долго молчал, потом достал пачку сигарет, закурил, не открывая окна — раньше открывал, жалея лёгкие Нила, но с тех пор, как МакЛауд стал жить с Джорджем, он всё равно не мог никуда уйти от табака.
- Странно, - наконец сказал он. - Казалось, что вы — это что-то такое постоянное...
Нил усмехнулся, резко тормозя перед светофором. Не одному ему так казалось. Только пирамиды в Египте постоянны.
Так и потянулись будни — ночью он носился по городу вместе с Альфредом, спасая людей или просто отвозя в тёплые больницы перепивших бездомных, днём возвращался домой, гулял с Сидом, отсыпался, чтобы ночью снова носиться по городу... В общем-то, всё так же, как до встречи с Джорджем. Но всё по-другому — теперь он знал, как выглядит мир, когда в нём есть Джордж. И мир без него вдруг моментально погрубел, съёжился, утратил краски.
В Африку он так и не поехал. Зачем?
После того, как однажды он оглянулся на календарь и понял, что прошло уже два месяца после ухода Джорджа, он осознал, что он не вернётся, можно даже не ждать.
Он не из тех, кто меняет решения.
Он начал пить. Он всегда подозревал, что склонен к алкоголизму. Пил сначала понемногу, от нечего делать, пытаясь спрятаться от беспросветной тоски, вдруг окружившей его. Постепенно пил всё больше и больше. Бывало, заявлялся на дежурство пьяным. Тогда Альфред орал на него, отсылал домой и работал один — не хотел доносить на напарника начальству, понимал, насколько ему сейчас плохо.
- Что ты с собой творишь? - вопил он. - Ладно, что ты пьяный припёрся работать, но если бы это было один раз!
Нил пытался доказать, что всё нормально и что работать он может, и вообще, ничего такого он с собой не творит...
- Ну и что с тобой будешь делать, - бормотал Фред, хватал его за воротник рубашки, практически насильно усаживал на пассажирское сидение (Нил, как всегда, рвался к рулю) и отвозил домой. Выкидывал его у подъезда, следил за тем, чтобы Нил вошёл в дом, и уезжал на вызовы — рация и так уже буквально разрывалась.
Были дни, были недели и месяцы, когда Нил совсем не пил. Работал вместе с Альфредом, спокойно и обстоятельно, как раньше. Но всё равно ничего не менялось.
За то время, что он прожил один, он понял, что его, оказывется, совсем не интересуют мужчины. В переполненном вагоне метро отправляясь на работу, он мог с интересом посмотреть на симпатичных девушек. На мужские же лица не обращал вообще никакого внимания. Ему не нужны были парни вообще. Ему нужен был только Джордж.
Тяжело было, когда он не дежурил по ночам. За окном темнело, становилось всё тише, и в его квартире скапливалось одиночество. Раньше они с Джорджем очень любили ночь — о чем-то говорили, пили на кухне чай в мягком тёплом свете электрической лампочки, даже гулять они любили ночью — на улицах было пустынно и никто косо на них не смотрел. Раньше ночь была их временем.
Теперь Нил в лучшем случае сидел на диване и смотрел в телевизор, где какие-то дегенераты обсуждали всё что угодно.
Где-то в глубине квартиры сопел Сид. Его принёс Джордж. Всё здесь было связано с Джорджем.
Интересно, где он теперь, часто думал МакЛауд. Куда он подался после того, как вышел утром из дома с рюкзаком за плечами и бас-гитарой в руках? Остался в Америке или всё-таки уехал домой, в Италию? Один раз ему позвонила Анна — он сразу сказал, что Джорджа дома нет. Она рассмеялась, сказала, что это неудивительно, что он всегда где-то бродит. Поинтересовалась, как дела у Нила, не холодно ли в Чикаго. Позвала в гости. Нил так и не смог сказать ей, что уже второй месяц не имеет ни малейшего понятия, где Джордж. Как-то ненавязчиво Дель Амико умудрились превратиться в его семью. Теперь, когда Джорджа не было рядом, его семья тоже не могла считаться семьёй Нила. Обидно. Очень обидно.
Пришлось снова вспомнить, что это такое, когда будни тянутся, тянутся, однообразные, и скучные, нет им конца и края. Также, как было до того, как в его жизни появился Джордж. Оказалось, что жить без него очень тяжело, и вообще непонятно, как же он жил вот так, уныло и скучно, целых много лет без него, и ведь казалось, что всё нормально, что так и должно быть, что так живут многие и многие, что всё в порядке. Ну подумаешь, не хочется возвращаться с работы домой.
Теперь он жутко скучал по тем временам, когда опаздывал на работу не из-за пробок, а просто потому что не хотел уходить из дома. Казалось, что это было уже очень давно. Ну точно не два месяца назад. И не три.
А потом прошло полгода. Как-то незаметно череда одинаковых рабочих будней и одиноких выходных вдруг превратилась в целых шесть месяцев. Если бы не календарь, Нил бы и не заметил.
И Рождество. Наверное, это была самая тяжёлая ночь. Он попытался проигнорировать праздник, как и раньше, никаких ёлок, никакой мишуры, закрыть шторы и спать. Но всё равно долго не мог заснуть.
Вспоминалась украшенная ем попало ёлка, восхитительно пахнущая чем-то потрясающе непривычным, блондин, который ходит вокруг неё и то и дело оборачивается, улыбаясь.
Под утро он всё равно заснул. Где-то за окнами был праздник и салюты. Джордж, наверное, где-то отмечал. Или не отмечал. Кто его знает.