И вот, в один прекрасный день, сославшись на диету и слабую силу воли, я осталась наедине со своим салатом в пустой комнате. Соседки-болтушки покинули меня, наградив на прощание ободряющими и сочувствующими взглядами, которые просто-таки сочились пониманием — «мы разделяем твою боль».
Признаться честно, мое уединение таило в себе еще одну цель, которую, по непонятным для меня самой причинам, я скрывала. Единственным человеком, не проверенным мною на совместимость была Рада. Я видела ее мельком в коридорах, заставала ее перед зеркалом в дамской комнате, наблюдала во время моих кратких визитов в бухгалтерию как она что-то печатает, рассеяно глядя на монитор.
Но поговорить, перекинуться парой слов или хотя бы взглядами так и не получилось. Возможная встреча меня интриговала и будоражила воображение, ведь Рада была самой отличной из всех тех, кого я могла повстречать в этих комнатах и коридорах.
Вот ее-то я и надеялась где-нибудь выловить в течении предстоящего часа. Для начала решив обследовать коридоры, я вооружилась пустым чайником и отправилась патрулировать территорию. Наполнив его водой, я заглянула в каждую попавшуюся мне на пути дверь, но все комнаты были пусты. Лишь некоторые компьютеры уныло светили своими мониторами, в ожидании, пока их не начнут развлекать терзанием клавиатуры.
Покурсировав от одного края коридора до другого, так никого и не обнаружив, я решила, что глупо будет блуждать так до конца самого обеда, а потом раскатисто урчать пустым животом все оставшееся время.
Подойдя к двери комнаты, где располагалась моя обитель, я услышала женский голос, едва доносившейся до меня. Убрав с лица радостное выражение лица и запрятав его за пазуху, я с предвкушением открыла дверь.
Мои надежды оправдались, и, войдя, я увидела Раду, стоящую ко мне спиной. Она склонилась над одним из столов, что-то тихо бормоча под нос.
Услышав скрип дверных петель, девушка замолчала, но не обернулась. Подождав какой-либо реакции на мое вторжение, но так ничего и не добившись, я поставила чайник обратно на тумбочку и уселась на свое место. Теперь я смотрела на Раду сбоку, и могла прекрасно видеть, что телефона у нее в руке не было, а это значит, что сплетницы были правы – она разговаривает сама с собой. Пока я размышляла, пытаясь определить свое отношение к этому подтвержденному факту, Рада подошла к моему столу.
Ее тяжелый возмущенный вздох отвлек меня от дилеммы и заставил поднять глаза.
— Бедняжка, как же тебя давно не поливали, ты весь засох, — девушка наклонилась над горшком с цветком, угнездившимся на краю стола. Надо же, похоже, я в первый раз заметила растение на своем столе. Мое внимание к деталям всегда поражало меня своей рассеянной «точностью».
Похоже, все-таки не такая уж она сумасшедшая. Разговоры с цветами — не самый худший вариант, вот если бы она общалась с тумбочками… Хотя, что лукавить, сама я порой говорю с холодильником. Точнее ругаю его на чем свет стоит, когда выясняется, что в нем настолько пусто, что недалеко до образования черной дыры.
Наблюдая, как струйки воды льются на сухую в трещинках землю, окрашивая ее в почти черный цвет, я, извиняясь, улыбнулась и произнесла:
— Все время забываю о таких вот мелких обязанностях. Ни один цветок у меня дома дольше месяца не задерживался. Надеюсь, этот простит мою оплошность и не будет сильно дуться.
Но я зря ждала реакции. Рада продолжала поливать цветочек, не поднимая глаз. Спустя несколько секунд она все же выпрямилась и посмотрела на меня. Я ожидала этого момента и тут же поймала ее взгляд.
Тогда впервые я и увидела ее глаза. Такого цвета прежде, да и после, я не встречала. Окрас этот называется среднерусским: коричневые крапинки у самого зрачка переходили в зеленый цвет, заканчивающимся сине-серым ободком. Глаза ее были под стать Раде, так гармонично сочетающиеся с природой и абсолютно чуждые бетонным пейзажам города. Коричневая земля, переходящая в зелень растений, стремящихся к глубокому синему небу.
Рада не отвернулась, как я того ожидала. Она приняла взгляд радушно и открыто. За эти несколько секунд, она будто спустилась глубоко в мою душу, погрузившись в черный колодец зрачков. И увиденное там ей понравилось, потому что девушка улыбнулась. Бабочка на несколько мгновений запорхала перед моими глазами, рассыпая своими цветастыми крыльями искрящуюся пыльцу, и затем исчезла.
— Ничего страшного. Мы переставим бедолагу на стол к Светлане, она не забудет полить. А ее кактус устроим у тебя.
— Хорошая идея, уж кактус я не загублю… надеюсь.
Я коротко рассмеялась и Рада улыбнулась мне в ответ. Это зрелище было восхитительным.
— Может, я помогу с поливкой?
Рада окинула меня взглядом, будто оценивая, по плечу ли мне эта работа или я устрою здесь всемирный потоп.
— Только следи, чтобы не перелить воды, — она протянула мне небольшую леечку, а сама отошла к другому столу и начала протирать листья какой-то небольшой тряпочкой.
— Ты очень любишь цветы?
Продолжая протирать растения, методично переходя от одного листика к другому, Рада, весьма охотнее, чем раньше вступила в разговор.
— Я люблю всю природу. Растений, птиц, животных, рыб.
— А домашние животные у тебя есть? Кошка, собака, хомячок, верблюд?
— У меня дома не так уж много места для верблюда,— поддержала она мою неуклюжую шутку, — и я не хочу заставлять скучать их без меня, пока я целый день провожу на работе. Это слишком жестоко.
— А вот мне на новоселье подарили какой-то экзотический цветок и крыску, — Рада закончила протирать цветочки и подошла ко мне. Я чувствовала, как она смотрит на мое лицо, ожидая продолжения, — однажды, я забыла крыску на столе с цветком, и та его сильно обглодала. Цветочек не выдержал такого изуверства и завял, а крыска похоже отравилась и... в общем больше я не рискую, и из животного мира у меня только микробы обитают.
Я как раз подняла лейку над последним цветочком, как Рада
взяла мою ладонь, сжимающую ручку в свои, и опустила ближе к горшку. Скосив глаза, я заметила, что все остальные горшки, оприходованные мною, окружены блестящей на солнце россыпью маленьких лужиц.
— Думаю, лучшим питомцем для тебя будет камень. В них тоже есть душа, и ухода они не требуют.
Я была слегка обескураженная ее заявлением — стопроцентно правдивым, но слишком прямолинейным. Мы с Радой переглянулись и тут же засмеялись, не сводя друг с друга глаз.