Шестой отчет
Знаете, иногда человек так устает, что, кажется, нет сил даже чтобы дышать. Что мечтаешь стать обыкновенным червяком, у которого голова ничем не забита (или ее попросту нет?), доползти до своей норки и погрузиться в оцепенение. Иногда думаешь, сколько люди в одном маленьком городке могут тратить денег на ресторанную еду и вообще сколько можно есть?! Под конец рабочей смены ты просто валишься с ног.
А когда приходишь домой, видишь спящего на кровати прямо в полицейской форме мужа, который тоже приходит со смены словно многократно выжатый лимон. Ты будишь его, нежно гладя по волосам, упрашиваешь раздеться и лечь под одеяло, а потом вы мгновенно засыпаете в обнимку, с трудом найдя силы раз-другой поцеловать друг друга.
Утром ты встаешь, готовишь детям-школьникам завтрак, даешь обязательное родительское напутствие, сопровождаемое, как ты в один прекрасный день замечаешь, насмешливой гримасой. Ты расстраиваешься, но успокаиваешь себя, что «это всего лишь переходный возраст». Потом отправляешь на работу мужа, идешь копаться в грядках, пропалываешь сорняки, собираешь то, что созрело.
Примерно за час до работы ты понимаешь, что скоро приедет служебная машина, а от тебя несет навозом и потом, а в желудке с утра еще маковой росинки не было. Ты наспех принимаешь душ, закалываешь волосы в пучок на затылке (все равно прятать под уродливую шапку), и под пронзительный сигнал клаксона дожевываешь на ходу яблоко. Еще одна рабочая смена. И дальше по кругу. Ну, вы понимаете.
Но даже в такой, казалось бы, беспросветной серости, есть вещи, от которых на душе теплеет, а губы непроизвольно складываются в улыбку. Это твоя семья.
Например, это дети, которые вместе делают домашнее задание.
Тейлор, как старший брат, взял на себя ответственность помогать Натали во всем, что обычно было родительскими заботами. А через несколько оказывается, что Натали и сама не прочь поспорить с братом о «расшифровке генома человека». А я, их мать, даже не смогла бы внятно объяснить детям, что такое «геном». Я всего лишь резчица овощей.
Однажды я, готовя ужин, наблюдала, как сын и дочь играют в шахматы. Пыхтят, сосредоточенно хмурят лбы. Вдруг слышится вскрик негодования:
- Эй, ты мухлюешь, наверное! Не могло быть шаха! – кричит Тей.
- Просто ты паршиво играешь, братишка, - не отрывая взгляда от доски отвечает Натали. – А теперь шах и мат, - и невозмутимо удаляется.
- Ну зато ты прекрасно рисуешь, - вставляю я, пытаясь подбодрить парня.
- Мда, спасибо, мам, - вздыхает он и тоже идет в свою комнату.
Чем занимаются дети в своих комнатах? Почему так негодуют, если взрослые не постучат, прежде чем войти? Может, нынешнее поколение разрабатывает какие-то сверхсекретные планы по захвату мирового господства? Бред, конечно, но моя дочь, наверное, скоро и это сможет. Она иногда такие вещи вытворяет в компьютере, даже брат присвистывает. Это в одиннадцать-то лет!
Пока Натали взламывает пароли и какие-то коды на сайтах, а я уже не сомневаюсь, что она это делает, Тей играет на гитаре, рисует, пишет статьи и книги, которые все также охотно печатают, иногда даже помогает мне в саду. Вот такой золотой у нас сын.
Интересно, какой будет наша невестка? Она непременно должна быть умной, образованной, воспитанной, ммм… красивой, сын-то наш сами понимаете… И вот на этих словах я обычно говорю себе: в первую очередь она должна быть любимой им. И любящей его. А остальное неважно.
Как-то в середине осени, когда деревья все уже сплошь были золотыми и красными, Криса отправили в командировку в Китай.
Древнее поселение Шанг-Симла. Таинственно звучит до жути. Я боялась его отпускать, но, вспоминая свои (кажется, это было так давно!) приключения, а по-другому и не скажешь, в Египте, решила, что не имею права не пускать мужа в поездку.
- У меня теперь зеленый пояс! – хвастался муж по приезду. – Милая, ты не представляешь, я показал там настоящий класс! Смотри, смотри, как я эту доску! Рррраз, и все! – с громогласным воплем он разбивал очередной кусок древесины по возвращении.
Китай, судя по снимкам и впечатлениям мужа, совершенно необыкновенная страна. Крис ежедневно тренировался по несколько часов, постигая все новые и новые тонкости боевого искусства. Сначала на манекене.
Потом с досками.
И наконец постиг искусство медитации.
Но даже изнемогая от усталости, Крис посетил немало достопримечательностей и привез кучу редкостей и драгоценных камней и металлов.
- Крис! Это же контрабанда, наверное, - поражалась я. - Как ты провез все это?
- Ха, ты забыла, что твой муж полицейский? Для копов даже самые охраняемые границы иногда стираются.
Вот так-то. Достаточно быть полицейским и вози все, что душе твоей угодно!
- Да и вообще это не контрабанда, - добавил он. – Так, сувениры.
- Ну-ну.
Крис вернулся и сразу получил повышение. Кто бы сомневался! Теперь должность именуется жутко таинственно и важно. «Тройной агент». Теперь за ним приезжает личный водитель на жутко дорогой машине, на какой я в и не мечтала никогда проехаться.
Люди не понимают меня, когда я говорю, кем работает мой муж. И тогда я, вздыхая, говорю: «Он полицейский». И они представляют рядового копа, носящегося за ворами-домушниками, и сочувственно улыбаются. А мой муж, может, весь город от терроризма защищает. Ну да ладно, главное, я знаю.
Мы подкопили деньжат, существенно урезав расходы почти на все, и купили долю в супермаркете. Судя по всему, это будет приносить неплохие дивиденды.
Шло время, не считая мелких неурядиц вроде скарлатины у Натали и подростковых угрей у Тея, все было в порядке. Сын мужал, да и дочь вскоре совершенно расцвела. Недавно ей исполнилось
пятнадцать.
Признаться, мы с Крисом теперь боимся отпускать на улицу одну ее даже больше, чем когда ей было семь. Хотя Натали – та еще штучка, уж и не знаю, в кого. Ругаться с ней мало кто осмеливается – за словом в карман не лезет. А на прошлой неделе сломала пристававшему к ней старшекласснику запястье. Больше он к ней не суется. Так что я даже немного сочувствую ее будущему мужу.
Но все равно мои дети золотые. Стоит только посмотреть, как они вместе решают проблемы. Недавно у нас сломался душ, так они к нашему с Крисом приходу с работы его уже починили. Только вот странно, гаечным ключом заправски крутила Натали, а Тейлор почему-то мыл пол…
Вот так. Дети растут, и ты, конечно, гордишься и радуешься их успехам. Но все сильнее с годами становится какое-то щемящее чувство в груди: тоска, грусть по ушедшей молодости, боязнь, что ты не успел сделать что-то важное…
Тейлор, мой милый мальчик, был совсем не глуп и очень заботлив. Однажды, когда я около получаса неподвижно глядела на закат сквозь окно, он подошел, положил мне руку на плечо и сказал:
- Мам, мне кажется, вам с папой нужен отдых.
- Отдых? – удивилась я. Как-то странно было слышать это слово. Я так привыкла жить для мужа, для детей. У меня даже порой не было времени сходить в парикмахерскую.
- Конечно. Вы так долго никуда не выбирались вместе. Работа, дом, дом, работа… Так же нельзя.
- А как же вы? Как же мы оставим вас?
- Мы уже достаточно взрослые, чтобы позаботиться о себе несколько дней. Помнишь, ты уезжала, когда я был совсем маленький? – Удивительно, он помнит! – Мы отлично повеселились с папой! И сейчас все будет окей.
- Знаешь, что-то меня не успокаивает слово «повеселились».
- Брось, мам, мы с Натали все равно заставим вас сделать что-то для себя. Пока… - сказал Тей и замолк.
Кажется, он хотел сказать, «пока не поздно».
И вот по прошествии месяца мы с Крисом приземлились в аэропорту Шам-ле-Сим. Моего родного городка. Мы решили поехать туда не случайно. Я хотела увидеть родителей. Их могилы. Пройти знакомыми улочками, встретить старых знакомых, узнать, что изменилось за эти годы. Первое место, куда я хотела совершить «паломничество» - мой родной дом.
Все те же каменные стены, все то же крыльцо, все та же массивная дверь.
Но… здесь уже не было ничего того, что я так хотела почувствовать. Чужой дом. Здесь не было меня.
- Простите, вы кого-то ищете? – по-французски спросила женщина, вышедшая из соседнего дома. Не помню ее.
- Да. Вернее не совсем. Я здесь жила когда-то со своими родителями.
- Я Аннет Клавье, - представилась женщина и протянула мне руку. - А… вы, видно, Дюваль?
- Да, так и есть, а откуда вы знаете?
- О, как же, я знала вашего отца. Чудесный был человек. Я работала тогда санитаркой в госпитале, а он был выдающимся врачом! Золотые руки!
- Спасибо. А здесь живет кто-нибудь? – спросила я.
- Да, молодая семья. Муж с женой и дочь.
Как и мы когда-то…
- Ладно, спасибо вам. Мы, пожалуй, пойдем.
- О’ревуар!
Я поняла, что это место давно стало чужим домом. А мой дом там, далеко, где мои дети и муж.
Это было чудесное, чудесное время! Моя милая Франция, как же я любила тебя, как скучала! Я наконец побывала на виноградниках, где не была с семнадцати лет. Не удержалась и скинула с себя одежду – мять ягоды для неткара.
Как в старые добрые времена, когда мы с подружками, дружно хихикая, неумело пытались соблазнить высоких, крепких, загорелых работников плантаций.
Крис тоже не терял времени. Я показывала ему памятные места – те, что еще в детстве оставили отпечаток на моем сердце. Он всюду находил какие-то ценности, раскапывал груды камней и мусора, но неизменно получал удовольствие от каждой находки.
Он побывал и в Забытом кургане – месте, куда отваживались пойти далеко не все туристы.
В последний вечер в Шам-ле-Сим мы ужинали в моем любимом уличном кафе «Le caveau Fransois» - «Погребок Франсуа». Слава богу, оно еще сохранилось! Крис попробовал лягушачьи лапки, поморщился и заказал отбивные. А я наслаждалась почти забытым вкусом из детства.
Крис без умолку болтал, восторгался отпуском, а я по большей части молчала. Я просто наблюдала.
Смотрела на его когда-то черную шевелюру, теперь с проблесками седых волос, на паутинку морщинок, пролегающих между глаз, но все равно сердце было полно бесконечной нежности и любви, как и много лет назад. Не было тревог, не было забот. Мы просто наслаждались друг другом. Ради этого стоило уехать.
Позже, когда стемнело, мы гуляли по городу, дошли до площади с фонтаном. Откуда-то негромко лилась музыка, и Крис протянул мне руку, приглашая на танец.
- С удовольствием, - сказала я и почему-то зарделась как на первом свидании.
Мы медленно кружились в танце, разум был не вполне со мной в согласии – от вина, музыки и от Франции. Хотя в одной вещи ни Сердце, ни Разум не сомневались:
- Я люблю тебя, Крис МакЭвон.
- Я люблю тебя, Шайлер Дюваль.